Так как некоторые из товаров имеют маркировку «18+», находиться на сайте можно только совершеннолетним. Также для функционирования сайта мы используем файлы Cookie и данные о вашем IP-адресе. Если вы не хотите, чтобы эти данные обрабатывались, или вы моложе восемнадцати лет, вам придется покинуть сайт. Если вы совершеннолетний и вы не возражаете против обработки ваших данных, нажмите «Хорошо».
Сеанс № 78. Я злой человек
136-0108-78
руб.
руб.
2021. — Формат: 23,5 см × 27,5 см. — Мягкий переплет. — 240 стр.: ил. — 18+ — Содержание
Этот номер — хроники пандемийной зимы, попытка понять, где мы оказались за год карантинов. Прошлой весной, в изоляции, мы делали журнал о хрупкости нашего мира. С надеждой, что скоро все вернется на круги своя. Но вот снова весна, а ощущение изоляции только усилилось. Мир раскололся на тысячи фрагментов, и каждый в нем — наедине со своей тоской. Время похоже на бесконечную заснеженную пустыню, в которой никогда не столкнутся атомы человеческого вещества. Одна из главных тем этого журнала — человек на голой земле. Очнувшийся и обозленный, понявший, что живет в обнулившемся мире. В этом мире страшно, и хочется спрятаться за маленькими вещами, маленькими делами, чужими словами, пока «бесчисленные „завтра“, „завтра“, „завтра“ крадутся мелким шагом, день за днем, к последней букве вписанного срока». Главные фильмы номера — о вечном кружении и вечном замешательстве: историческом и сказочном (как у Андрея Хржановского и Ренаты Литвиновой), социальном (как у Адама Кертиса и Хлои Чжао) и личном (как у Корнеля Мундруцо и Оксаны Бычковой). Главные герои — люди, которые пытаются найти себя среди развалин, а точнее, сохранить свой кусочек развалин. Это номер о памяти, которая стала фрагментарной. Она осыпается (смотри фильмы Билла Моррисона) и пересобирается, словно пазл, в новые мифы — в «Перевале Дятлова», в ревизионистских опусах Райана Мерфи, «Внутри Лапенко», в новом дневниковом кино, в «Манке» Дэвида Финчера, который стал поводом для очередного витка разговоров о том, нужен ли автор. Способен ли он склеить распавшуюся связь времен? Время перезапускать мир и перепридумывать себя, но сделать это чертовски трудно: хоть в якутской мерзлоте, хоть в кресле у московского терапевта. От чего можно оттолкнуться, чтобы жить дальше? Ренуар когда-то сказал: «Я могу принести в этот жестокий и нелогичный мир только свою любовь». После обнуления было бы правильно начать именно с этого. Поэтому первым стоит в номере текст Александра Расторгуева, — закадр к его небольшому фильму «Родина», — о любви, о памяти, о попытке себя отогреть.
Этот номер — хроники пандемийной зимы, попытка понять, где мы оказались за год карантинов. Прошлой весной, в изоляции, мы делали журнал о хрупкости нашего мира. С надеждой, что скоро все вернется на круги своя. Но вот снова весна, а ощущение изоляции только усилилось. Мир раскололся на тысячи фрагментов, и каждый в нем — наедине со своей тоской. Время похоже на бесконечную заснеженную пустыню, в которой никогда не столкнутся атомы человеческого вещества. Одна из главных тем этого журнала — человек на голой земле. Очнувшийся и обозленный, понявший, что живет в обнулившемся мире. В этом мире страшно, и хочется спрятаться за маленькими вещами, маленькими делами, чужими словами, пока «бесчисленные „завтра“, „завтра“, „завтра“ крадутся мелким шагом, день за днем, к последней букве вписанного срока». Главные фильмы номера — о вечном кружении и вечном замешательстве: историческом и сказочном (как у Андрея Хржановского и Ренаты Литвиновой), социальном (как у Адама Кертиса и Хлои Чжао) и личном (как у Корнеля Мундруцо и Оксаны Бычковой). Главные герои — люди, которые пытаются найти себя среди развалин, а точнее, сохранить свой кусочек развалин. Это номер о памяти, которая стала фрагментарной. Она осыпается (смотри фильмы Билла Моррисона) и пересобирается, словно пазл, в новые мифы — в «Перевале Дятлова», в ревизионистских опусах Райана Мерфи, «Внутри Лапенко», в новом дневниковом кино, в «Манке» Дэвида Финчера, который стал поводом для очередного витка разговоров о том, нужен ли автор. Способен ли он склеить распавшуюся связь времен? Время перезапускать мир и перепридумывать себя, но сделать это чертовски трудно: хоть в якутской мерзлоте, хоть в кресле у московского терапевта. От чего можно оттолкнуться, чтобы жить дальше? Ренуар когда-то сказал: «Я могу принести в этот жестокий и нелогичный мир только свою любовь». После обнуления было бы правильно начать именно с этого. Поэтому первым стоит в номере текст Александра Расторгуева, — закадр к его небольшому фильму «Родина», — о любви, о памяти, о попытке себя отогреть.
