Так как некоторые из товаров имеют маркировку «18+», находиться на сайте можно только совершеннолетним. Также для функционирования сайта мы используем файлы Cookie и данные о вашем IP-адресе. Если вы не хотите, чтобы эти данные обрабатывались, или вы моложе восемнадцати лет, вам придется покинуть сайт. Если вы совершеннолетний и вы не возражаете против обработки ваших данных, нажмите «Хорошо».
Сеанс № 68. Шестьдесят восьмой год
136-0108-68
руб.
руб.
2018. — Формат 23,5 см × 27,5 см. — Мягкий переплет. —240 стр. : ил. — 16+
Мы сделали журнал, целиком посвященный 1968-му.
Формальных поводов минимум два: с одной стороны, круглая дата — после 1968-го прошло полвека, с другой, у нового выпуска «Сеанса» подходящий номер — тоже 68-й.
«Сеанс» № 68 — это не попытка хронологии, а спутанный клубок почти наугад выхваченных событий, вставших комом в горле истории. На карте истории полно белых пятен, и мы не ставим цель заполнить их, это невозможно. Иногда блуждающий взгляд репортажной камеры, расфокусировка и судорожная трансфокация в своей отчаянной попытке усвоить произошедшее эффективнее скрупулезного академического подхода.
Среди авторов номера: Ольга Серебряная, Андрей Плахов, Ксения Рождественская, Майя Кононенко, Иван Давыдов, Дмитрий Литвинов, Денис Рузаев, Алексей Артамонов, Виталий Васильченко, Артем Рондарев, Станислав Ф. Ростоцкий, Егор Сенников, Станислав Кувалдин, Сергей Простаков, Олег Ковалов, Евгений Марголит, Никита Смирнов, Василий Корецкий, Инна Кушнарева, Андрей Карташов, Алексей Гусев, Михаил Трофименков, Филипп Дзядко, Анна Наринская, Михаил Ямпольский, Александр Бобраков-Тимошкин, Юрий Сапрыкин. Их мы попросили написать о годе крови и идеалов, нетерпимости и протеста, годе крушения надежд и судеб, годе фильмов и свободы. Почему мы смотрим в этот год с завистью? Почему нам кажется, что мы живем после чего-то большого? Об этом мы поговорили с Сергеем Зенкиным, Михаилом Ратгаузом, Анатолием Найманом, Кириллом Роговым, Екатериной Шульман и Дмитрием Волкостреловым.
1968-й стал роковым и для нашей страны. Для шестидесятников это был год танков в Чехословакии, окончательного выбора пути после четырех лет раздумий поздней брежневской «оттепели». Изменить этот сделанный выбор не смогла даже Перестройка. Прошло полвека, и все перемешалось: весна — парижская, пражская, московская — закончилась для всех. Сложно объяснить, почему этот год стал роковым для всей мировой истории и всего мирового искусства, и все же именно 68-й оказался промежуточным итогом XX века. Чем он был — победой или поражением? Началом или концом?
Мы сделали журнал, целиком посвященный 1968-му.
Формальных поводов минимум два: с одной стороны, круглая дата — после 1968-го прошло полвека, с другой, у нового выпуска «Сеанса» подходящий номер — тоже 68-й.
«Сеанс» № 68 — это не попытка хронологии, а спутанный клубок почти наугад выхваченных событий, вставших комом в горле истории. На карте истории полно белых пятен, и мы не ставим цель заполнить их, это невозможно. Иногда блуждающий взгляд репортажной камеры, расфокусировка и судорожная трансфокация в своей отчаянной попытке усвоить произошедшее эффективнее скрупулезного академического подхода.
Среди авторов номера: Ольга Серебряная, Андрей Плахов, Ксения Рождественская, Майя Кононенко, Иван Давыдов, Дмитрий Литвинов, Денис Рузаев, Алексей Артамонов, Виталий Васильченко, Артем Рондарев, Станислав Ф. Ростоцкий, Егор Сенников, Станислав Кувалдин, Сергей Простаков, Олег Ковалов, Евгений Марголит, Никита Смирнов, Василий Корецкий, Инна Кушнарева, Андрей Карташов, Алексей Гусев, Михаил Трофименков, Филипп Дзядко, Анна Наринская, Михаил Ямпольский, Александр Бобраков-Тимошкин, Юрий Сапрыкин. Их мы попросили написать о годе крови и идеалов, нетерпимости и протеста, годе крушения надежд и судеб, годе фильмов и свободы. Почему мы смотрим в этот год с завистью? Почему нам кажется, что мы живем после чего-то большого? Об этом мы поговорили с Сергеем Зенкиным, Михаилом Ратгаузом, Анатолием Найманом, Кириллом Роговым, Екатериной Шульман и Дмитрием Волкостреловым.
1968-й стал роковым и для нашей страны. Для шестидесятников это был год танков в Чехословакии, окончательного выбора пути после четырех лет раздумий поздней брежневской «оттепели». Изменить этот сделанный выбор не смогла даже Перестройка. Прошло полвека, и все перемешалось: весна — парижская, пражская, московская — закончилась для всех. Сложно объяснить, почему этот год стал роковым для всей мировой истории и всего мирового искусства, и все же именно 68-й оказался промежуточным итогом XX века. Чем он был — победой или поражением? Началом или концом?
