И. Д. смотрит на вещи нетривиально, обладает талантом освободить восприятие от штампов. Представленные в книге аналитические биографии и этюды о творчестве М. Бекмана, А. Брекера, О. Дикса, К. Кольвиц дают возможность посмотреть на них на всех другими глазами, как, впрочем, и на исторические обстоятельства их жизни. Исторические обстоятельства побуждали каждого из них в той или иной степени искать опору вне себя. И таких опор было на выбор три: искусство — или искусство на службе у классовой революции или же у национального государства. На фоне принудительного лаконизма исторического выбора Чечот в каждом отдельном случае создает поразительно подробный рисунок личности, который сначала словно бы растворяет в себе жесткие направляющие той истории, чтобы затем их снова проявить, но уже в других — сегодняшних — конфигурациях.

— Екатерина Андреева (Colta)

Научная статья, эссе, дневник, запись лекции, мемуар в каталоге — в ход тут пошли все жанры искусствоведческой прозы Ивана Чечота. Вместе все эти тексты способны рассказать о том, из чего складывается дар этого харизматичного ученого. Да, тут не будет голоса, магнетических интонаций, которые и через тридцать-сорок лет способны заставить его учеников зависнуть в пространстве и времени и слушать, нет тут и слайдов на светящемся экране, на которые накладывается лекторский текст, заставляя видеть то, что до сих пор, казалось, способен увидеть только Чечот. Но тут есть обнаженный процесс размышления, назывного перечисления ради вычленения важного из важного, нанизывания смыслов, урок смотреть и видеть, видеть и думать.

— Кира Долинина («Сеанс»)